в Актуально на Главную

Александру Градскому – 60!

На вкладыше одного из своих многочисленных альбомов этот артист нескромно написал: "Александр Борисович Градский родился 3 ноября 1949 года. Остальное вы знаете!" Нет, любезнейший, знаем мы не так уж и много, но вот в чём сомнений нет, так это в грядущем юбилее: сегодня известному советскому рок-певцу исполняется 60.

В сущности, сколько бы лет ни прошло, Градский так и сияет в памяти худощавым молодым человеком со скорбным выражением лица, наделённым зычным голосом и взрывной вокальной манерой. Неизгладимые детские впечатления: в "Утренней почте" Градский поёт "Ленточка моя финишная!..", багровеет от напряжения, ощеривается, очки уползают на затылок – ужас! Не знаю, как Градский попал на телевидение, но этот его ролик с песней Пахмутовой был похлеще "Лед Зеппелин". Простой народ молодого рокера попросту боялся.

Уже взрослым я узнал, что Градский исполнил ещё один суперхит времён моего детства – арию Рыбы-пилы из мультипликационного мюзикла "Голубой щенок". Песня была настолько… как бы это сказать, нечеловеческой, что не очень-то приходило в детскую голову узнать, кто это там визжит. Повторюсь, и эта работа достойна лучших западных рокеров, да и актёров самой высокой пробы: это чудо, когда тебя не узнают в роли.

Надо сказать, со времён своего предыдущего юбилея, 50-летия, Александр Борисович немногого достиг (по крайней мере, публично). Его песня в фильме "В августе 44-го…" звучит всё-таки инородным телом, хотя в целом музыкальное оформление кинокартины дискомфорта не вызывает. Альбом "Хрестоматия", о котором композитор охотно говорил в интервью, прошёл незамеченным. Да, была ещё передача "Линия жизни", где скромность и самоирония совсем изменили нашему герою, превратив в недалёкого и немолодого персонажа давно ушедшей эпохи.

Да и сам полувековой юбилей Александра Борисовича, в отличие от его ровесницы А.Б. Пугачёвой, прошёл в СМИ практически незамеченным – его почему-то поздравили только поющие детишки в "Утренней звезде" (по-моему, они слабо представляли, кто этот дядька), да потом с большой задержкой показали запись юбилейного концерта. Там Градского славословил Лужков, но артист пел заметно хуже, чем на концерте в честь собственного 45-летия. И за прошедшие десять лет мы его почти не видели.

Градский давно стал этаким бесплотным духом отечественной рок-музыки, который существует в головах знатоков и первопосвящённых, будучи совершенно незнакомым прохожим в глазах молодёжи. И уже всё меньше людей, помнящих первый атрибут счастья – пластиночку фирмы "Мелодия" с песнями "В полях под снегом и дождём", "Наш старый дом", "Песня шута" и "Я – Гойя". Вот четыре шедевра отечественной музыки, открывшие умненьким мальчикам из хороших семей "лестницу на небо" (советским девочкам Градский нравился гораздо меньше). Здесь было всё: прекрасный и грозный новый мир, нежность, вызов, красота, боль и благородство. "Я – Гойя" – это поразительный пример творческого прорыва, нового искусства в мире якобы несвободных (о чём нам теперь не устают повторять) советских людей. Гражданственность "русского рока" проявилась впервые именно у Градского. И он же проявил ответственность и совестливость, когда в 1992 году призвал других музыкантов не принимать участие в готовящемся издевательском исполнении гимна Советского Союза.

Явление Градского стране произошло в фильме "Романс о влюблённых" (там он, кстати, пел что угодно, но только не романсы). Для него этот фильм стал как "Вертикаль" для Высоцкого, но тут начинаются элементарное невезение и несудьба, которые в дальнейшем будут сопровождать его постоянно, сделав самым странным и нереализовавшимся артистом: режиссёр "Романса" Андрон Кончаловский вскоре сбегает на Запад, фильм запрещают. Вырастут целые поколения, не знающие его "Птиц", "Колыбельной" и "Загулял"… Пение Градского в заставке фильма "Свой среди чужих, чужой среди своих" событием, на мой взгляд, не стало.

Сейчас об этом вспоминают всё реже и реже, а ведь АГ написал первую отечественную рок-песню на русском языке – это "Синий лес" на его собственные стихи. И датируется она едва ли не 1965 годом…

Временами Градский был на удивление конъюнктурен, так что лукавые и более молодые Борис Гребенщиков и Андрей Макаревич – его прямые последователи. Градский одним махом попал в советскую обойму, богатырски спев новую эпическую песню самого советского композитора – Александры Пахмутовой – "Как молоды мы были". Тут снова загадки: почему, например, песню не взял Муслим Магомаев, имевший на тот момент гораздо больше оснований оглядываться назад, равно как и прочную творческую дружбу с Александрой Николаевной.

Выдающимся достижением, достойным лучших сольных работ Джона Леннона, стал записанный в 1979 году альбом "Утопия А.Г.". Ну а цикл "Сатиры" на стихи Саши Чёрного – это что-то вроде отечественных "Физикал Граффити"…

Градскому всегда был присущ некий астигматизм творческого зрения. Он позволил ему записать с симфоническим оркестром (!) целый альбом песен на стихи запрещённого Набокова в неблагополучном 1984 году, явившемся годом максимального политического противостояния и идеологической напряжённости. Зато Градский замолчал, когда стало можно петь что угодно.

Нет возможности перечислять все его успехи – у каждого меломана свои любимые записи, я назову навскидку свои любимейшие: "Моя печаль застыла неподвижно…" (стихи Поля Элюара), "Я кончился, а ты жива…" (Пастернак, конечно), "Отвяжись, я тебя умоляю!.." (Набоков), "Баллада о лицах страдальцев", "Подражание Окуджаве" ("Ах, светлые дали…"), "Он так любил", If You Go Away (Жак Брель), романс Неморино из оперы Доницетти "Любовный напиток" (концертная запись марта 1995-го), и ещё: Градский время от времени замечательно поёт "Орфея" Пахмутовой – Добронравова, а вот про "ленточку финишную" почему-то позабыл и даже не переиздаёт её старые записи.

К своему 60-летию мэтр наконец выпустил монументальную оперу "Мастер и Маргарита", которая призвана его совсем уж обессмертить, да вот есть опасения, как бы она не разделила судьбу других претенциозных работ Градского, окончившихся по сути пшиком – рок-оперы "Стадион" и балета "Человек".

Лучшие его времена определённо прошли, и нам уже не дождаться лаконичных шедевров. Градский слишком напыщен и помпезен, он всё ещё пытается поразить воображение слушателей, распевая арии Вагнера. Впрочем, как он сам написал 30 лет назад, "без свободы нет любви, а в любви нет свободы!"

Сергей МУХАНОВ
"Смоленская Газета"